– Темперанс.

Она обернулась.

– О! О, Уинтер, я и не знала, что ты уже вернулся.

– Это понятно, – сухо заметил ее младший брат. Он кивнул служанке: – До свидания, Нелл.

– Сэр. – Нелл присела и с тревогой посмотрела на брата и сестру. – Я только загляну к детям, можно?

И она побежала вверх по лестнице, оставив Темперанс выслушивать неодобрение Уинтера.

Темперанс расправила плечи и прошла мимо брата. Помещение приюта было длинным и узким, дом был зажат между соседними. У входа находилась небольшая комната, служившая столовой, иногда там принимали важных посетителей. В дальней части дома были расположены кухни, куда сейчас и направилась Темперанс. Все дети ровно в пять часов получили свой обед, но ни она, ни ее брат еще ничего не ели.

– Я как раз собиралась приготовить чай, – сказала Темперанс, разжигая огонь.

Сут, их домашний черный кот, поднялся со своего места перед очагом и потянулся, отправляясь на охоту за мышью.

– Со вчерашнего дня остался кусок говядины, а сегодня утром я купила свежей редиски, – продолжила она.

Уинтер, стоявший за спиной сестры, вздохнул:

– Темперанс.

Она торопливо искала котелок.

– Хлеб немного зачерствел, но, если хочешь, я могу сделать тосты.

Он молчал, и ей пришлось повернуться к нему лицом и встретить неизбежное.

Длинное худое лицо Уинтера было печально, и она почувствовала себя ужасно. Ей было так тяжело разочаровывать его.

– Было еще светло, когда мы ушли, – жалобным голоском сказала она.

Он снова вздохнул, снял свою круглую шляпу и сел за кухонный стол.

– Ты могла подождать моего возвращения, сестра?

Темперанс взглянула на брата. Уинтеру было всего двадцать пять, но он держал себя как человек вдвое старше. Усталость изрезала его лицо морщинами. Широкие плечи опустились, а длинные руки и ноги были слишком худыми. Последние пять лет Уинтер был учителем в маленькой дневной школе приюта.

В прошлом году, когда умер отец, Уинтеру пришлось взвалить на свои плечи неизмеримо больше работы. Конкорд, их самый старший брат, взял на себя заботу о семейной пивоварне. Эйса, второй брат, всегда держался в стороне от сиротского приюта и завел какое-то свое таинственное дело. Обе сестры, Верити, самая старшая, и Сайленс, самая младшая, были замужем. Таким образом приют оказался в руках Уинтера. Даже с помощью Темперанс, а она трудилась в приюте после смерти мужа, умершего девять лет назад, эта работа одному человеку была не по силам. Темперанс беспокоило здоровье брата, но и приют для подкидышей, и крошечная школа были основаны их отцом, и Уинтер чувствовал, что его сыновний долг сохранить оба благотворительных заведения.

Только бы его не подвело здоровье.

Темперанс налила воду в котелок.

– Если бы мы ждали тебя, то уже совсем стемнело бы и ребенок мог бы уже исчезнуть. – Поставив котелок на огонь, Темперанс взглянула на брата. – Кроме того, разве у тебя мало работы?

– А если бы я лишился сестры, у меня стало бы меньше работы?

Темперанс смущенно отвела глаза.

Голос брата немного смягчился:

– Думаешь, это избавило бы меня от горя?

– Нелл знала мать этого ребенка – девушку, которой не было и пятнадцати. – Темперанс взяла хлеб и нарезала его тонкими ломтями. – Кроме того, у меня был пистолет.

– Гм, – усмехнулся Уинтер. – И если бы на вас напали, ты бы выстрелила?

– Конечно, – с полной уверенностью сказала Темперанс.

– А если бы пистолет дал осечку?

Она нахмурилась. Отец воспитал во всех братьях умение настаивать на своем, и иногда это очень раздражало.

Она поднесла к огню ломтики хлеба.

– Во всяком случае, ничего не случилось.

– Сегодня. – Уинтер снова вздохнул. – Сестренка, ты должна пообещать мне, что больше не будешь совершать такие глупости.

– Гм, – проворчала Темперанс, занимаясь тостами. – Как прошел день в школе?

Сначала она подумала, что Уинтер не захочет сменить тему разговора. Но он сказал:

– Хорошо. Сэмюэль наконец выучил свой урок, и мне не пришлось никого наказывать.

Темперанс взглянула на него с сочувствием. Она знала, что Уинтер ненавидит наказания, даже шлепки рукой, не говоря уже о розгах.

– Я рада, – просто сказала она.

Он заворочался на своем стуле.

– Я вернулся к ленчу, но тебя не было.

Темперанс сняла с огня тост и положила его на стол.

– Я должна была отвезти Мэри Фаунд на место ее новой работы. Думаю, она справится там. Ее хозяйка показалась мне очень доброй, и она взяла всего пять фунтов за обучение Мэри обязанностям горничной.

– Дай Бог. Может, она действительно чему-нибудь научит девочку, и мы больше не увидим Мэри Фаунд.

Темперанс налила кипяток в заварной чайник и поставила его на стол.

– Ты скептик, брат.

Уинтер вытер лоб.

– Прости. Скептицизм – ужасный грех. Я попытаюсь исправиться.

Темперанс молча смотрела на брата. Его беспокоило что-то еще.

Наконец он сказал:

– Сегодня заходил мистер Уэдж.

Мистер Уэдж был владельцем дома. Темперанс замерла, положив руку на чайник.

– Что он сказал?

– Он дал нам всего две недели, а затем он потребует освободить помещения приюта.

– Бог мой!

Темперанс смотрела на маленький кусочек мяса, лежавший на ее тарелке. Он был жилистый и жесткий, но ей очень хотелось его съесть. Теперь же аппетит неожиданно исчез. Уплата ренты за приют была просрочена – в прошлом месяце они не смогли заплатить ренту полностью, а в этом месяце не заплатили совсем ничего. «Может быть, не следовало покупать редиску», – мрачно думала Темперанс. Но дети на прошлой неделе ели только суп с хлебом.

– Если бы только сэр Гилпин упомянул нас в своем завещании, – тихо сказала она.

Сэр Гилпин был близким другом отца и покровителем приюта. Бывший владелец театра, он сумел разбогатеть на «Компании Южных морей» и оказался достаточно сообразительным, чтобы забрать свои деньги до того, как лопнула эта пресловутая афера. При жизни сэр Гилпин был щедрым, но его неожиданная смерть полгода тому назад оставила приют в затруднительном положении. Они кое-как продержались на своих сбережениях, но теперь оказались в страшной нужде.

– Сэр Гилпин был необыкновенно щедрым человеком, – ответил Уинтер. – Я не видел другого джентльмена, который так охотно давал бы деньги на приют обездоленных детей.

Темперанс поковыряла кусочек мяса.

– Что же нам делать?

– Бог поможет, – отодвигая недоеденный ужин, сказал Уинтер и встал. – А если он не поможет, то я, возможно, смогу набрать частных учеников.

– У тебя и так слишком много уроков, – возразила Темперанс. – Тебе и поспать некогда.

Уинтер пожал плечами:

– Разве я смогу жить дальше, если невинных, которых мы защищаем, выбросят на улицу?

Темперанс опустила глаза. У нее не было ответа.

– Пойдем. – Брат протянул ей руку и улыбнулся.

Его улыбка появлялась так редко и так радовала Темперанс. Когда он улыбнулся, все его лицо словно осветилось внутренним светом и на одной щеке появилась ямочка, это придало Уинтеру мальчишеский вид, более свойственный его настоящему возрасту.

Когда Уинтер улыбался, было невозможно не ответить ему улыбкой, что Темперанс и сделала, взяв его за руку.

– Куда же мы пойдем?

– Давай посетим наших подопечных, – сказал он и, взяв свечу, повел ее вверх по лестнице. – Ты когда-нибудь замечала, что во сне они так похожи на ангелочков?

Темперанс засмеялась, они поднялись по узкой деревянной лестнице на верхний этаж. Здесь был маленький холл с тремя дверями. Уинтер поднял свечу, и они заглянули в первую дверь. Там по стенам были расставлены шесть детских кроваток. В этой комнате спали самые маленькие подкидыши, по двое или по трое на одной кровати. У двери, на большой кровати, уже спала Нелл.

Уинтер подошел к ближней от нее кроватке. В ней лежали два младенца. Один из них, рыжий краснощекий мальчик, сосал во сне кулачок. Второй ребенок был вдвое меньше, девочка была бледна, под глазами виднелись нездоровые круги. Маленькие завитки тонких черных волос украшали ее голову.